Тюрьма депрессии

Закладка фундамента тюрьмы депрессии

Когда вы родились, вы пришли в мир полными неосознанного доверия к себе. Вы не обманывали себя, когда лежали в колыбельке, по поводу того, будут ли люди любить вас и достаточно ли вы хороши или умны для того, чтобы удовлетворить своих родителей. Вы были самим собой и вы не удивлялись, когда рядом с вами было лицо, с улыбкой смотрящее на вас. Вы очень сильно привязались к одному из этих улыбающихся лиц, но однажды это лицо перестало улыбаться. Оно стало гневным, холодным, уродливым лицом, и вы испугались.

За этим опытом следовал другой, из которого вы узнали, что вас не принимают таким, какой вы есть. Вместе с этим открытием вы потеряли свою неосознанную уверенность в себе, вместе с этим открытием вы заложили фундамент тюрьмы депрессии, начав верить в то, что

Я не могу быть принят таким, каков я есть. Я должен упорно трудиться, чтобы стать хорошим

Веря в это, вы стали хорошим человеком. Хорошие люди всегда верят 

в то, что они недостаточно хороши такими, какие они есть, и что они должны упорно трудиться для того, чтобы стать хорошими. Разные люди понимают, что такое «быть хорошим», по-разному, но они, однако, понимают и определяют именно это: хорошие люди всегда борются за то, чтобы быть лучше. Только хорошие люди могут использовать защитный механизм депрессии.

Убеждение в том, что вы, в сущности, недостаточно хороши, ведет к остальным пяти убеждениям в том, что другие люди таковы, что вы должны их бояться, ненавидеть и завидовать им, в том, что жизнь ужасна, а смерть еще хуже, в том, что только плохие вещи будут случаться с вами в будущем, в том, что гневаться — это плохо и что вы никогда никого не должны прощать, и прежде всего, самого себя. Пока жизнь идет относительно нормально, вы думаете о себе только как об умеренно неприемлемом человеке, и остальные пять убеждений лишь маячат на краю сознания, но когда жизнь начинает идти для вас плохо, вы становитесь все более и более критичными по отношению к самому себе, и остальные пять убеждений выходят на первый план.

Убеждение в том, что вы не можете быть приняты, и старание всегда стать лучше являются печальным, удручающим образом жизни, и поэтому дети, которые живут именно так, верят, что однажды они будут вознаграждены за то, что они стали хорошими. В своих мечтаниях о том, что вы будете делать, когда вырастете, вы рассказываете сами себе истории о том, как ваши добродетели будут оценены и награждены, как вас будут любить и восхищаться, и как те, кто причиняли вам боль, признают свои ошибки и попросят у вас прощения. Вы хотели верить в то, что ваша награда придет к вам так же неотвратимо, как ночь следует за днем, и поэтому вы пришли к вере в то, что вы живете в Справедливом Мире, где добродетель всегда вознаграждается, а зло всегда наказывается. Вы могли сделать свою веру в Справедливый Мир достаточно открытой в качестве центрального пункта своих религиозных убеждений, или вы могли скрывать ее, веруя в то, что добро должно быть вознаграждено, а зло наказано. В каждом кинофильме вы видели и в каждом романе вы читали о том, чего вы ожидали, — о триумфе добра. Если бы это было не так, вы восприняли бы этот фильм или роман как неудовлетворительные.

Поэтому вы стали хорошим человеком, живущем в Справедливом Мире. Именно этим вы заложили основание в фундамент тюрьмы депрессии. Все, что вам нужно для того, чтобы завершить строительство, — это чтобы с вами произошло несчастье.

 

Встреча с бедствием

Есть три разновидности бедствий, от которых вы можете страдать.

Первое: с вами произошло нечто, что все признают бедствием. Возможно, умер кто-то очень близкий вам, или вы попали в ужасную автокатастрофу, или подхватили серьезную болезнь, или ваш дом и все ваше имущество было уничтожено пожаром, или ваш бизнес прогорел, или вы потеряли работу.

Второе: вы стали свидетелем бедствия, которого вы никогда до сих пор не видели, возможно, ужасной катастрофы, взрыва смертника, смертельной давки на стадионе, или, возможно, вы увидели, как незнакомец, очень похожий на вас во многих чертах, умер весьма трагической смертью.

Третье: вы страдает от бедствия, которое известно только вам. Может быть, вы обнаружили, что ваш супруг вам неверен, но вы молчите об этом ради детей, или вы всю жизнь ждали, что ваш отец скажет вам, что он вас любит, но он умер, так и не признавшись в этом, или тот, кого вы тайно любили, умер или покинул вас, или вы всегда обещали себе, что когда дети вырастут, вы вернетесь к учебе, но когда время пришло, семья не позволила вам это выполнить, или, возможно, однажды вы посмотрели в зеркало и были шокированы тем, насколько старым вы стали, и вы осознали, что ваши мечты могут никогда не сбыться. Возможно, вы даже осознаете, что вы страдаете от какого-либо бедствия, потому что вы не понимаете, что вы на самом деле чувствуете и думаете.

Третья разновидность бедствия, возможно, самая тяжелая, потому что вы никому не доверяете и нет никого, кто мог бы помочь облегчить вашу печаль. Что-то происходит, что для внешнего наблюдателя незначительно и даже банально. Однако, это событие сводит вместе множество нитей вашей жизни, и поэтому очевидно тривиальное событие становится наполненным смыслом. Этот смысл разбивает вас вдребезги. Это именно то, что случилось с Гвинет Льюис. Она пришла в гости к друзьям, которые жили на ферме в западном Уэльсе и которые попросили ее помочь в подготовке овец к зиме в сарае:

«Сарай был разделен так, чтобы те овцы, от которых ожидали тройню, находились бы в одном загоне, те, которые должны были родить двойню, в другом и т.д. Наша работа заключалась в том, чтобы отделить овец, которые не были беременными от остальных, что мы и делали, используя систему специальных направляющих. Райан объяснил, что это должно быть сделано для того, чтобы они знали, какие овцы требуют дополнительного питания. «Пустые» овцы вовсе не будут получать корма.

Когда я это услышала, я была поражена и почувствовала боль в животе. На сознательном уровне я понимала, что Райан имел в виду только одно: беременным овцам будет выделено больше еды, но это было не то, что я слышала эмоционально. Мой живот «понял», что бездетная мать бесполезна и не заслуживает того, чтобы ее кормили. Я начала голодать»

По обоснованным практическим причинам Гвинет Льюис и ее муж Лейтон решили не заводить детей. Она чувствовала, что это решение было правильным для каждого из них и для их брака, но она не приняла во внимание то, насколько она все еще несет в себе убеждение общества, которое «уравнивает материнство и добродетель» и «рассматривает бездетную мать как расчетливую, эгоистичную старую ведьму». В результате «я пришла к тому, что стала чувствовать себя аморальным, вредным и неприемлемым существом». Гвинет Льюис провела свою жизнь в борьбе за то, чтобы стать хорошей, и теперь она осознала то, насколько порочной она была. В этом была серьезная трещина между тем, кем она, как она думала, она должна быть, и кем она была на самом деле. Позже она смогла написать:

«За день до того, как я в конечном итоге смогла остановиться, я проснулась с осознанием того, что у меня крупная проблема. Дело было не только в том, что я очень устала, хотя это было именно так, на самом деле все внутри меня чувствовало, что все плохо. Я знала, что у меня нет больше энергии для того, чтобы убегать от того, что беспокоит меня. Задача депрессии состояла в том, чтобы вырвать проблему у меня из рук и показать, что есть другой, лучший вариант того, как общаться с самой собой. Мне надо было оплакать ту жизнь, в которой у меня никогда не будет детей. А изменение своих ожиданий и взгляда на саму себя требует огромного времени. Часть работы с моей депрессией, я уверена, заключалась в том, чтобы позволить себе привыкнуть к этой новой реальности»4.

Как первый, так и второй вид бедствия имеют ту особенность, что они показывают человеку, что существует серьезное противоречие между тем, что он думает о своей жизни, и тем, чем она является на самом деле. Если он обвиняет себя за случившееся несчастье, то вытекающая отсюда депрессия имеет своей целью, как описывает ее Гвинет Льюис, научить его приспосабливать свои ожидания к своему взгляду на себя.

Второй вид бедствия может быть очень серьезным в том случае, если вы окружены людьми, которые говорят вам, что вы глупы, что вы истеричны, что вы должны взять себя в руки. Еще более тяжело, если вам говорят, что в связи с тем, что вы стали свидетелем несчастья, вы заболели посттравматическим стрессовым расстройством. Люди говорят вам о трагедии, свидетелем которой вы стали, но не говорят о том, что она для вас значит. Они не дают вам шанса рассказать о том, что для вас означает тот факт, что вы открыли для себя реальность смерти и то, что она случится и с вами, и что никакой объем добродетелей не предотвратит ее.

Первый вид бедствия может стать еще более тяжелым, потому что люди вокруг вас предлагают утешение, но это не то утешение, которое вам нужно. Возможно, ваша старая и очень больная мать умерла, и ваши друзья вас утешают примерно так: «Это благословение для нее — освободиться от всего этого», в то время, как вы в тишине кричите: «Мне нужна моя мать. Я не могу жить без нее! Это я ее убил. Я не сделал всего, что нужно».

Но каково бы ни было бедствие, оно указывает вам на то, что существует серьезное противоречие между тем, что вы думаете о том, каковы вы, ваша жизнь и ваш мир, и тем, каковы они на самом деле. Это серьезное противоречие представляет собой серьезную угрозу вашей структуре значений. Вы чувствуете, что вы как личность распадаетесь, разбиваетесь вдребезги, рассыпаетесь, исчезаете, то есть аннигилируете. Уильям Стайрон назвал все это «беспокойством, ажитацией, беспричинным страхом»5. Эндрю Соломон дал более развернутое описание: «Бывают моменты, когда ты как бы спотыкаешься или соскальзываешь и не успеваешь вытянуть руку, чтобы избежать этого падения. Это вызывает мимолетный, длящийся долю секунды ужас. Я испытывал это постоянно, час за часом»6.

В этой опасной ситуации вы спрашиваете себя: «Почему эта катастрофа произошла со мной?». Так как вы верите в Справедливый Мир, в котором ничего не происходит случайно, вы не можете сказать, что бедствие было просто следствием неудачи. Вы остались с самим собой и с утверждениями типа «это все чья-то вина» и «это все моя вина».

Вы — хороший человек. Хорошие люди обвиняют самих себя. Поэтому вы в конце концов приходите к выводу: «Это была моя вина».

Теперь все сходится, так как все получило объяснение. Если бы вы на самом деле были хорошим человеком, это несчастье с вами не произошло. Поэтому теперь вы знаете, что вы намного хуже, чем просто человек, которого невозможно принять. Вы — грешный, и ваша порочность стала причиной несчастья, так как это бедствие является наказанием за ваши грехи.

Теперь все получило объяснение и все имеет значение. Теперь вы в безопасности — в безопасности тюрьмы депрессии. Ее стены вокруг вас, и они предохраняют вас от хаоса, который грозит переполнить вас.

Но при этом вы в полном одиночестве. Вы можете видеть и слышать других людей, но они по другую сторону тюремной стены, и вы не можете выйти к ним просто потому, что вы не хотите к ним выходить.

Как это одиночество и тюремные стены были созданы?

 

Строительство тюрьмы

Для того, чтобы понять, как строятся тюремные стены, нам необходимо понять, как мы строим отношения с другими людьми и почему связь с другими людьми столь существенна для нас.

Мы — это наша структура значений, а наша структура значений — то, как мы видим себя, свою жизнь, наш мир — говорит о том, что каждый из нас живет в своем особом мире.

Однако, если бы мы все видели каждый только свой особый мир, как отдельный от других воздушный шарик, и все летали бы, как облако шаров, в достаточной мере отсоединенных друг от друга, мы не смогли бы выжить долго. Физически мы не выжили бы, потому что очень трудно поддерживать существование нашего тела единственно за счет собственных усилий. Мы не выжили бы как личности, потому что люди, которые пытаются жить полностью сами по себе, теряют связь с тем, что происходит вокруг них, они теряют способность различать то, что происходит вокруг них, и то, что происходит внутри, то есть отличать свои представления от своих чувств и мыслей. Как хорошо знают палачи и заключенные, самый эффективный способ разрушить личность — поместить человека в одиночное заключение на неопределенный срок. Вот почему защита депрессией, возможно, является наиболее болезненной защитой, которую мы можем использовать. Вот почему мы должны соединять себя с другими людьми, и эти связи, хотя и невидимые, более реальны для нас и более сильны, чем могла бы быть любая дорога или мост.

Когда мы вместе с кем-то, кому мы можем доверять и чувствовать привязанность, отношения возникают в нас и выходят во вне, соединяя с этими людьми. Эти люди необязательно должны быть рядом с нами для того, чтобы мы ощущали с ними связь. Мы можем чувствовать себя связанными с людьми, которые очень далеко от нас, или с теми, кого мы когда-то знали, но которые уже умерли, или с людьми, о которых мы только читали или видели по телевидению. Мы можем чувствовать себя связанными с людьми, которые еще не родились, — нашими детьми, нашими внуками. Мы можем чувствовать себя соединенными с людьми, которых мы никогда не встречали, но которые так или иначе имеют к нам отношение, или с теми, которые разделяют наши взгляды на жизнь. Мы можем чувствовать себя связанными с придуманными персонажами книг или фильмов. Мы можем смотреть на наших домашних животных или какие-то вещи, как на людей, и чувствовать свою связь с ними.

Точно так же мы чувствуем себя связанными с самими собой — с «Я», которое действует, и «Я», которое наблюдает за действиями. Оба действуют как одно целое. Мы можем чувствовать себя соединенными со своим прошлым, которое определяет то, кем мы являемся, и которое может успокоить и утешить нас. Мы можем чувствовать себя соединенными с будущим, в которое мы смотрим с надеждой и радостными ожиданиями.

Мы можем чувствовать себя соединенными со всем вокруг нас. Когда мы прогуливаемся по оживленной улице, мы ощущаем себя частью толпы, частью общества. Когда мы прогуливаемся за городом, мы чувствуем себя связанными с полями, деревьями, ветром, небесами.

Таким образом, мы связаны со всем. Мы могли бы, конечно, жить сами по себе в своем собственном мире значений, но мы соединены со всем, что существует. Но только в том случае, если мы ценим и принимаем себя.

Начните выступать против себя и ненавидеть себя, и все эти взаимосвязи оборвутся.

Когда вы обвиняете себя за то несчастье, которое обрушилось на вас, вы выступаете против себя и ненавидите себя.

Тем самым вы делите себя на две части — на «Я», которое действует, и «Я», которое постоянно критикует и порочит то «Я», которое действует. Критикующее «Я» всегда жестокое, всегда обвиняющее и отвергающее, в то время как «Я» действующее чувствует себя преступным, наказуемым, ничтожным, уязвимым и испуганным.

Ненавидя себя, вы отрезаете себя от других людей, потому что вы их боитесь. Если они увидят, насколько сильно вы грешны, то они накажут и отвергнут вас. Они даже могут уничтожить вас. Более того, вы обязаны защищать других людей от злокачественной мерзости, находящейся внутри вас, которая может заразить, даже убить их. Поэтому вы не можете позволить им прикасаться к вам и даже просто подходить близко.

Вы отрезаете себя от вашего прошлого, потому что в нем нет ни утешения, ни безопасности, но только бесконечное свидетельство того, насколько вы порочны, бессмысленны и полностью неприемлемы для других.

Вы отрезаете себя от своего будущего потому, что вы не можете ожидать ничего лучшего для себя. Вы твердо знаете, что все, что лежит впереди, — это ни что иное, как наказание, которое вы заслуживаете за свою греховность.

Вы отрезаете себя от всего, что есть вокруг. Вы выброшены из общества и природы — и поделом. Вы слишком порочны, чтобы принадлежать чему-либо или кому-либо.

Убедив себя в том, что вы абсолютно грешны, вы отрезали себя от всех элементов своей собственной жизни. Каждая черта вашей жизни пугает вас, и вы возводите барьер для того, чтобы защитить себя. Разорванные связи и этот барьер составляют стены тюрьмы вашей депрессии.

Весь процесс между вопросом «Почему это несчастье случилось со мной?» и обнаружением того, что вы находитесь в тюрьме депрессии, проходит в значительной степени бессознательно, потому что каждое значение, каждая мысль, вовлеченная в этот процесс, представляет собой часть давно практикуемой привычки. Поэтому этот процесс начинается и завершается предельно быстро, в мгновение ока. Мы все умеем очень быстро двигаться, когда чувствуем опасность. Если бы вы переходили улицу, будучи убежденным, что вы можете сделать это безопасно, и неожиданно из ниоткуда появился бы мотоцикл на большой скорости и устремился бы на вас, вы бы кинулись к безопасному тротуару с олимпийской скоростью. Подобным же образом, когда ваше восприятие себя как личности ставится под угрозу уничтожения, вы можете создать защиту в мгновение ока.

Если вы уже заложили основания для тюрьмы депрессии, то завершить ее возведение вы можете в одно мгновение.

Но должны ли вы там оставаться? Можете ли вы найти выход из тюрьмы депрессии?

 

Ключ от тюрьмы депрессии

Ключ от тюрьмы депрессии находится в пределах досягаемости. Все, что вам необходимо сделать, — это изменить то, как вы видите себя и мир вокруг вас.

Вместо того, чтобы смотреть на себя как на плохого и никчемного человека и упорно трудиться для того, чтобы быть хорошим и чтобы сохранять себя в безопасности, обретая право на существование, смотрите на себя как на ценного и достойного человека, и если вы хотите все же творить добро, то поймите, что вы делаете это просто потому, что это приносит вам удовольствие. Вы не ожидаете того, чтобы мир или кто-либо еще вознаградил вас за то, что вы праведны.

Из этого убеждения следует то, что вы больше не боитесь других людей, поэтому вы больше не ненавидите их и не завидуете им. Вы помните приятные моменты из своего прошлого и примиряетесь с плохими, болезненными событиями. Вы больше не боитесь своего гнева и гнева других людей. Вы способны простить себя, и поэтому можете прощать других или, по крайней мере, отделять себя от них, когда вы чувствуете, что чувство прощения не появляется.

Для того, чтобы увидеть себя ценным и приемлемым, вы должны отказаться осуждать самого себя. Вы должны оставить все смехотворные требования, которые вы предъявляли себе, и не менее смехотворные стандарты, которые вы для себя установили, заменить их на несколько разумных требований и установить для себя некоторые рациональные, достижимые цели.

Признание своей ценности и принятие себя не только освобождает вас от тюрьмы депрессии, вы находите себя, выходящим в мир с восхитительным чувством свободы. Ваше наблюдающее «Я», ваш жестокий надсмотрщик более не обременяет вас и не пугает. Вы — это просто вы, вы целостны и свободны.

Найдя эту свободу, вы более не нуждаетесь в том, чтобы видеть мир как Справедливый Мир, которым управляет суровая Сила, которая распределяет наши награды и наказания способом, непостижимым для простых смертных. Вы можете видеть, что некоторые вещи происходят случайно, некоторые — результат действий других, некоторые — результат ваших действий, а большинство событий являются результатом совокупности всех трех. Вы принимаете то положение, что вы контролируете очень маленькую часть того, что происходит в мире, но вы знаете, что вы в любом случае контролируете то, как вы интерпретируете события. Вы знаете, что вы можете выбрать систему интерпретации, которая зажимает и ограничивает вас, или же вы можете выбрать интерпретацию, которая ведет вас к чувству свободы и счастья.

Изменения того, как вы видите себя и ваш мир, могут быть трудны, но они, тем не менее, возможны. Я знаю огромное множество людей, которые смогли это осуществить, и еще большее количество, которые написали или рассказали мне о том, что они осуществили такие изменения и их жизнь теперь бесконечно лучше, чем была ранее.

Это — конец повести о депрессии и это счастливый конец. Однако, как сюжет любовной истории и истории о победе добра над злом всегда имеет своего главного злодея, который стремится разделить любовников и предотвратить победу добра, повесть о депрессии имеет своего злодея. Это — гордыня.

Дороти Роу